Она вошла в нашу комнату, хлопнув дверью. Глаза ее горели, волосы метались по плечам. Согласен, но каким чертом мы это сделаем? Эти ребята вооружены и опасны. Чего не дать им пару недель? Набравшись опыта, они могут стать хорошими руководителями. Ты не слышал то, что я слышала. Ты знаешь, что было сегодня утром? Нет, ты тут лежал в койке и гнил. Эти два гада сказали, что бочки нужны им. И ты знаешь, что они сделали. Сломали ему два пальца.
Она заходила по комнате, хлопая себя кулаком по ладони. Курт намеревается сделать беременными всех девушек этого списка. Он решил, что нам нужно увеличить население общины но за счет хорошей, сильной крови. То есть его крови. Господи, он с ума сошел! Я сел в кровати. Что это ты делаешь? Сара укладывала свою одежду в чемодан. Сара, ты в списке? Он говорит, что у него как раз сейчас стоит и стыдно терять такой момент.
Я встал, глядя на нее. Кровь у меня в ушах ревела. Она смотрела на меня, ожидая реакции. Потом вздохнула и отошла к окну, сложив руки на груди. Я просто хотела тебя спровоцировать, чтобы ты чтото с этими двумя сделал.
Да нет, списокто есть. У этих двоих к тебе какаято симпатия. Тебе позволено держать меня в качестве твоей личной игрушки. И я себе представляю, что еще два или три года и там будут мои сестры. Но пока ктонибудь чегонибудь с этими двумя не сделает, мы будем только улыбаться и утираться. Тогда куда же ты собралась? Это не так далеко отсюда, как мне хотелось бы, но это надо сделать. Если захочешь потрепаться, знаешь, где меня найти.
Дул холодный ветер, и я понимал, что лето кончилось. Ктото поставил колонки под брезент, и музыка все еще гремела так же громко, как все дни и ночи этого жаркого лета. Я шел, как по опустевшему лунапарку. Музыка все еще играет, только звучит она теперь траурно и одиноко. Сара говорила, что эти двое достаточно обо мне думали, чтобы не обращать меня в одного из своих рабов, как поступили с остальными членами общины. Последние несколько недель я отлично с ними ладил, мы несколько раз хорошо вместе посмеялись. Но за этим должно было скрываться чтото большее. Ответ я получил через две минуты. Я знал, что он хочет сделать.
Любой другой при виде этого соскочил бы с машины, как с раскаленной шипящей плиты. Слэттер перестал рассматривать верхушки деревьев и опустил глаза на пацана. Он не шевельнулся, ничего не сказал, он только смотрел двумя лазерами глаз. Было видно, как из парня выпустили воздух. Плечи опустились, ружье упало в обвисших руках. Последние дни я присматривался, как люди реагируют на новое руководство. Кто лизоблюдствует, кто держит язык за зубами, кто слишком много жалуется и кто может взбунтоваться. Слэттер это был тяжелый случай. Он не боялся этой страшной парочки, как мы все. В этот момент я понял, что он для них такое.
